Подарок для Бедного Заказчика №9

[claymoreonestring]

Название: Когда зазвонит колокол
Автор: Йома сам себе режиссер
Размер: ~19 600 слов
Персонажи: Хелен/ Денев, Галатея, некоторое количество ОП,

и если вы не знаете, кто эти чувихи, не страшно

Имир/Криста
Категория: джен, фемслэш
Жанр: экшн, драма, альтернативный пост-канон
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: кроссовер с некоторыми реалиями канона Shingeki no Kyojin (оно же "Атака титанов", "Вторжение гигантов" и т.д.)
Примечание: обязательного знания этого самого канона не требует, всё, что нужно для восприятия текста, автор и так проспойлерит.
Предупреждения: не бечено; есть риск наловить расплывчатых спойлеров к Шингекам или получить неправильное представление о каноне; открытый финал; матюки; насилие в рейтинге ПГ; Галатея бы никада! (с)
От автора: дорогой адресат подарка, простите меня, пожалуйста. Наверно, когда вы разрешили "не сдерживаться", вы не представляли границы этой несдержанности!

Воздух пах сыростью, мокрой хвоей и совершенно чудесно и необъяснимо – овсяной кашей. Ну и растопкой, само собой, щекотным запахом костра.
Хелен шумно потянула ноздрями и с недоверием оглядела путь перед собой.
Через лес не вело ни дорожки, ни тропки, куда ни глянь – черные стволы сосен да серые мартовские сугробы, уже начинающие проседать, в бесчисленных дырочках от оброненной деревьями влаги и редких цепочках птичьих и заячьих следов.
Горы по обеим сторонам ущелья многозначительно подпирали собой белесое небо.
– Добрый боженька Рабоны, – сказала она, упирая руки в бока. – Благослови нас хорошо пожрать. А... Эй!
– Прости, – сказала Денев, выбираясь из-под свисающих донизу темных еловых лап. Уголки ее губ слегка подрагивали.
– Я ни хрена не верю в твою искренность, – буркнула Хелен, вытряхивая снег из капюшона.
– Я решила чуток тебя остудить, – Денев подошла, загребая ногами снег, и помогла Хелен отряхнуться.
– Что плохого в сладкой овсяной каше? Я уже не помню, когда последний раз сытно ела.
– То, что здесь ее может готовить кто угодно. Ты же сама понимаешь.
– Понимаю, – вздохнула Хелен. – Но мы можем хотя бы поторопиться? Пока "кто угодно" не съел ее до последней ложечки?
– Можем, – улыбнулась Денев и поправила лямку ремня на груди. – Но пообещай не терять головы.
– Ну ты же идешь сзади, если что, подберешь, – хохотнула Хелен.
Они принялись пробираться через сугробы.

Кострище было устроено умно: между двух высоченных вертикальных камней, прилегающих под наклоном к скале. Под этой скалой, под естественным каменным навесом, была пещера: Хелен разглядела натянутую до земли шкуру. Снег перед входом был плотно утоптан. Тропинка вела вдоль скалы за поворот, откуда доносилось воркование родника.
Со всех же других сторон скалу окружали сугробы, и, если не вглядываться, можно было бы решить, что здесь никто не живет.
– Хорошо устроились, – шепотом сказала Денев, влезая на скалу и отряхивая штаны от прилипшего к ним мокрого снега.
– Кто? – проворчала Хелен, цепляясь за каменные выступы и подтягиваясь следом. Длинный клеймор, привешенный за спину, изрядно мешал.
– Да вот они, – кивнула вниз Денев. Хелен глянула – и расслабилась.
Через костер был перекинут железный прут, а на крюке висел котелок с булькающей кашей. Возле костра, выложенного камнями, сидела девочка-подросток в теплой дубленой куртке и смотрела в огонь.
Из-за скалы, из-за поворота, шел еще один подросток, в меховых куртке и штанах. В каждой руке у него было по полному ведру. Вода плескала ему на ноги.
– Подгорит! – шмыгая носом, громко сказала Хелен.
Девочка вскочила на ноги – котелок чуть не рухнул в огонь – обернулась, принялась рассматривать снизу вверх замершую на краю скалы Хелен. Мальчик уронил свои ведра, бросился бежать. В руках у него, как по волшебству, появилась острога, которую он направил вперед, загородив собой девчонку. Та была низенькая, светловолосая и большеглазая. У мальчишки все лицо усеивали темные конопушки.
– Клеймор!
Хелен еще немного покрасовалась, давая время себя рассмотреть – черная обтягивающая форма, короткий кожаный плащ, рукоять меча над плечом – и легко спрыгнула на снег.
Девочка беззвучно опустилась на корточки. Мальчишка махнул своей острогой.
– Спокойно, – сказала Денев, спускаясь следом. – Людей мы не трогаем. Вы меня понимаете? Вы умеете говорить?
– А вы что, думаете, – мальчишка задрал подбородок и выпрямил спину. Куртка у него на груди натянулась и клеймор переглянулись – мальчик оказался еще одной девочкой. – Думаете, что все, кто живет за Стенами, дикари безмозглые, так?
– Говорить умеет, – хихикнула Хелен.
– Ну, всякое бывает, – пожала плечами Денев. – Мы видали по эту сторону Стен людей спятивших, замкнутых, одичавших детей, случайно выживших калек... Хорошо, если время от времени попадается кто-то нормальный.
– Это не очень-то красиво звучит, – тихо сказала младшая девочка. – Коренным жителям этих земель не понравилось бы, что их считают убогими... Раньше здесь были целые деревни...
– И где те деревни? – наклонила голову Денев. – И где те жители? Все изменилось.
– Подгорит же! – встряла Хелен.
– Да, с появлением... – тихо сказала младшая. И замялась.
– ...уродов, – завершила ее мысль старшая. И улыбнулась резко и неприятно. – Вы ведь на них охотитесь?
– Ну помешайте же кашу, – в наступившей тишине попросила Хелен, и младшая, словно очнувшись ото сна, потянулась снять котелок и принялась помешивать его деревянной ложкой.
Старшая и Денев продолжали мерить друг друга взглядами, пока наконец Денев не сдалась:
– Не совсем. В этот раз мы ищем человека. Особого человека. Человека, которого «уроды», судя по всему, должны опасаться. Вы или ваши близкие не слышали о таком?
– А, – сказала старшая и почесала веснушчатый нос. – Нет у нас никаких близких. Мы сами по себе. Вдвоем.
– Вдвоем? – недоверчиво спросила Хелен. – Одни в лесу, и никого на целые мили кругом? Такие маленькие?.. А как вы охотитесь? А молоко откуда? А крупа?
– Всегда вдвоем, – подтвердила старшая, переглянувшись с младшей. – Так, понемножку справляемся. Молока хотите?
Хелен взглянула на Денев и увидела, как лицо той снова смягчается, а губы трогает улыбка. Поймав ее взгляд, Денев едва заметно кивнула.
Всегда вдвоем.
Прямо как они сами.

В пещере было сумрачно и тесно. Все свободное пространство было заставлено бочонками, вязанками дров, мешками с зерном, завешано шкурами. В одном закоулке стояла звериная вонь – там в загоне топталась коза и скакали кролики. В другом Хелен увидела кровать – доброе ложе из сосны и еловых веток, затянутое шкурами, заваленное мехом. Денев подтолкнула Хелен в бок твердым локтем – ложе было только одно.
Младшая девочка налила Хелен чая, горького и горячего, и, когда Хелен уже взяла ложку и наклонилась над котелком, сказала:
– Только мы не совсем одни на многие мили. У Кривого пика есть еще деревушка. Мы родом оттуда. Только не вздумайте туда ходить!
– Почему? – спросила Хелен, не донеся ложку до рта.
Девочка потупилась.
– С чужими там плохо обходятся, – еле слышно сказала она.
– Прогоняют?
– Нет, – девочка говорила, едва шевеля губами. – Но на ночь там лучше не оставаться. Утром можно не уйти... Понимаете?
– Ага, – Хелен лихорадочно соображала. – А если чужих нет?
– Тогда можно не досчитаться одного из своих, – раздался голос старшей. Та стояла у стены, скрестив руки, и ее резкий профиль выделялся на фоне натянутой шкуры. – Раз в два-три новолуния кто-нибудь умирает. Сперва были старики, потом пошли младенцы. Но иногда кажется, что хоронят тех, кто всех раздражает. Кто не такой, как другие.
– И давно так продолжается? – спросила молчавшая до того Денев.
– С три четверти года. С тех пор, как там кое-кто появился. Ну, в смысле, один пришелец.
– Человек? – переспросила Денев. – Не «урод»?
– Не-а, – старшая снова улыбнулась короткой мрачной улыбкой. – «Уродов» ни с кем не перепутаешь.

Когда они, простившись с хозяйками, выбрались из пещеры и пошли вдоль скалы, Хелен, оглянувшись назад, сказала, вытирая измазанный в каше рот:
– Денев, ау. Тебе эти девки нравятся?
– Смотря что ты подразумеваешь под "нравятся", – подала голос Денев, стараясь ступать по вытоптанным в снегу следам.
– Да я не о том, – Хелен фыркнула. – Я к тому, что очень уж они подозрительные. Живут вдвоем в такой глуши... Я до сих пор не могу понять, как они перетаскали сюда все добро, чем питаются, и почему не замерзли нахрен! И почему не видно следов! Летают они над сугробами, что ли?
– Может, перетащили до снегопадов? – предположила Денев.
– А почему они ушли из деревни? В наше-то время, когда каждому, отставшему от общины, погибель!
– Хелен, ну что ты гнусишь, как рабонский проповедник, – Денев перепрыгнула корягу. – Ты не поняла ничего, что ли? Они сбежали. Не хотят никому подчиняться. Вряд ли это могло понравиться в их замшелой общине.
– Значит, нас тоже там тепло не примут? – сказала Хелен, на ходу толкая Денев бедром.
Денев стукнулась вторым бедром о скалу и внимательно глянула на Хелен.
– Вот как дам сдачи…
– Прости.
– На самом деле, – Денев опять перепрыгнула поваленный ствол. – Меня не смущают случайно выжившие в самой глуши мира девчонки, но целая деревня здесь, вдали от неприступных стен... Почему их еще не сожрали «уроды»?
– Думаешь, что это наша цель? – спросила Хелен, прищуриваясь. – «Пришлый человек»? Не просто йома, но кое-кто поважней?
– Вряд ли бы «уроды» боялись простого йома. Разобраться легко. Достаточно лишь выпустить йоки и проверить его ауру.
– Сделаем это сейчас? – Хелен чуть не заплясала от нетерпения.
– Погоди. Выпустим поближе к деревне, чтоб он не сбежал, – серьезно сказала Денев. – Нам надо выполнить это сраное задание.
– Точно! – Хелен отстала – вроде бы как вычистить снег из-за голенища, а сама наклонилась и слепила снежок.
– Даже не думай, – не оборачиваясь, сказала Денев.

Деревня была окружена тройным тесаным частоколом. Хелен аж фыркнула, оценив эту пародию на великие Стены. Денев ее веселья не разделила.
Когда они приблизились к воротам, староста крикнул из дозорной башни, чтобы они проваливали.
– В старые времена меня бы это смутило, – призналась Хелен.
– В старые времена они не огораживали деревни. Все-таки люди кое-чему научились. Жаль, поздно.
Они одновременно выхватили мечи и одновременно перемахнули через забор. Староста, как раз спустившийся со смотровой вышки, отшатнулся, когда обе обрушились сверху, справа и слева от него.
– Клеймор из Святого города? – мрачно сказал он, глядя на черные кожаные пластины у них на груди. – Мы вас не звали. Как вы нашли деревню?
– Гляди-ка, и этот умеет разговаривать, – хихикнула Хелен.
– Помолчи, – попросила Денев. Движением головы указала на жителей – разрозненные ряды угрюмых мужчин и женщин смыкались вокруг, в руках у селян были вилы и топоры.
– Жители деревни Матео, – откашлявшись, сказала Денев. – У нас есть основания думать, что среди вас прячется не-человек.
Над площадью стояла тишина, а потом жители хором заголосили:
– Враки...
– Ерунда это все...
– Все у нас хорошо. «Уроды» к нам не заходят.
– Эти здесь ни при чем, – устало сказала Денев. – Мы считаем, что в вашей деревне скрывается "пробудившийся".
Толпа невнятно загудела.
– Чушь! – крикнул староста, перекрывая гудение своих сородичей. – Выдумка попов из Святого города. Нет никаких "пробудившихся", все повывелись. За море уплыли али перемерли. А может, их и не было никогда.
– Сам выйдешь, или нам развалить твой дом? – крикнула, перебивая старосту, заскучавшая Хелен. Так крикнула, что вороны сорвались с крыш и, каркая, полетели над лесом.
А потом дверь одного из домов распахнулась.
У шагнувшего на крыльцо мужчины была очень белая, с веснушками, кожа, подслеповато сощуренные глаза, короткие, торчащие клоками во все стороны тускло-рыжие волосы и козлиная бороденка. Он был одет в легкие штаны и полосатую крашеную рубаху, слишком легкую для такой холодины. Из ворота торчала тонкая, уязвимая шея с крупным кадыком.
– Третья, а то и четвертая десятка, – навскидку оценила Хелен. – Черт. Как он еще жив-то? В городе будут недовольны.
– Сама-то ты кто по иерархии, – напомнила Денев. – И то, что он мужчина, не делает его более легким соперником. Даже наоборот.
Хелен открыла было рот, но тут мужчина заулыбался, и она сморщилась – аурой полоснуло, как наотмашь кнутом.
– Вторая десятка, – шепнула Денев.
Мужчина обнажил некрасивые, неровные зубы и заговорил:
– После всего, что мы с этими славными людьми пережили, вы заявились, чтобы все испортить?
Денев переступила с ноги на ногу, движением подбородка указала на жителей деревни. Напуганными или ошарашенными они не выглядели.
– Вам вообще все равно, что ли, что творится? Все равно, кого убивать? – надрывно продолжил мужик.
– У нас другой приказ, – неохотно ответила Денев. – Сопроводить тебя в Святой город.
– В столицу, – с пониманием кивнул он. – В столице я после обращения ни разу не был. И что-то мне кажется, что ничего хорошего меня там не ждет. А? А вы как думаете, возлюбленные жители Матео?
Жители с пониманием заворчали, что да, мол, ничего не ждет. Незачем, значится, никуда ехать.
– Они не понимают, – шепнула Хелен.
– Все они понимают, – сквозь зубы сказала Денев. – И это меня тревожит.
– А если я, скажем, не хочу с вами идти? – ласково спросил человек, поджимая большие пальцы, покрасневшие от холода. – Развернетесь и уйдете?
– Вряд ли, – честно сказала Денев. – Тогда мы заберем тебя силой.
И прыгнула влево.
Одновременно с ней Хелен прыгнула вправо.
Там, где они только что стояли, снег усеивали черные толстые иглы. Мужчина на крыльце медленно разжал выброшенную вперед руку, пошевелил пальцами. Иглы тоже зашевелились, изгибаясь и будто отряхиваясь от снега. Хелен представила, что будет, если такая херня попадет в тело, и поморщилась.
Кто-то из селян ахнул. Показалось – даже восторженно.
– Шустрые, – сказал мужчина. – Твари.
– Кто бы говорил, – буркнула Денев. – Хелен, смотри за народом.
И побежала по снегу, поудобнее перехватив рукоять клеймора.
Человек на крыльце развернулся к Денев и предупредительно вскинул руку, обратив ее ладонью вперед. Денев проворно уклонилась от концентрированного удара чужой йоки.
– Черта с два, – сказала Хелен, ни к кому конкретно не обращаясь. Перехватила клеймор в левую руку, а правую отвела для замаха, начиная тихонько удлинять ее – чтобы как следует размахнуться и спеленать паразиту конечности.
– Хелен, смотри... – повысила голос Денев.
И покачнулась на бегу, когда в плечо ей прилетел первый брошенный камень.
– И какая же это сука!.. – взвизгнула Хелен, немедленно оборачиваясь к толпе. Правую руку, уже достаточно удлиненную, слегка занесло. Длинная, гибкая конечность, обтянутая черным тянущимся рукавом, похожая на толстую черную змею, зацепила чужое окно, сорвала ставень, мазнула двух мужичков, топчущихся с самого края толпы. Мужички повалились. Из толпы кто-то заорал. Хелен не удержалась и помахала селянам безобразно удлинившейся рукой. Женщины завизжали. Мужчины забранились. Один из них снова замахнулся.
– Щаз как обниму, весь дух разом выйдет! – рявкнула Хелен. – Вы что вообще, бешеные?! Он же монстр!
– Сама ты!.. – крикнул в ответ староста, благоразумно прячась за перевернутой бочкой. – Уродина! «Уродов» потворница!
– Чего? – Хелен так оскорбилась, что даже перестала поглядывать в сторону крыльца.
В нее все-таки неуверенно швырнули камнем. Она поморщилась, потянулась и на пробу толкнула рукой забор. Тройной частокол в этом месте лег на снег, как соломка. Хелен расхохоталась, глядя в опешившие лица.
Из-за спины доносился свист, лязг и надсадное хеканье. Мужик старательно метил по Денев. Денев старательно уклонялась. Раздался гневный вопль – кажется, заморыш лишился руки. И почти сразу же оттуда пыхнуло аурой – словно догнало откатом от чужой болезненно-сладкой судороги. Хелен обернулась. Ну, так и есть – крыльца уже не было, и домика тоже не было, а на обломках горбилось щетинистое чудовище. Монстр оказался до ужаса похож на свое человеческое воплощение – такой же плюгавенький и несуразный. Пластины брони на груди и животе приоткрывались, демонстрируя что-то похожее на позвоночник, из середины которого росла голова на длинной черной шее с крупным острым кадыком . На плечах головы не было.
– Ну, красавчик, – проворчала Хелен. – Слышь, Денев... Где ты, Денев?..
– Зде!.. – запыхавшись, крикнула Денев, появляясь в воздухе у чудища из-за спины и занося над ним меч.
– Ап! – рыкнуло чудовище, горбясь еще сильнее. А потом Хелен, к своему ужасу, увидела, как пластины брони на его спине расходятся, выпуская в полет очередную порцию игл, и все эти иглы, похожие на размытые черные точки, летят в Денев.
Тогда Хелен пронзительно заверещала и, подцепив длинной правой рукой бочонок, за которым недавно прятался староста, метнула его в Денев, сбив ее на лету. А потом бегом бросилась к обломкам домины, и снег летел у нее из-под ног.
– В задницу ваше "живьем"! – проорала она, обрушиваясь на чудовище со всей доступной ей злостью. – Убью! Покрошу!
– ...ен, не смей! Не сме...
– В задницу! – повторила Хелен, ставя сапог на морду пробудившегося, лишившегося рук и ног, и закручивая руку буром.
Теплое, тяжелое тело сбило ее с ног.Пропахав собой снег и рухнув между шарахнувшихся крестьян, Хелен подумала, что Денев очень сердита.
– Лучше ее не злить, – пробормотала растянувшаяся на снегу Хелен, глядя в молочно-белое небо северных земель, затянутое вечной хмарью. – Дошло до вас, не?
Смотреть снизу вверх на их красные перепуганные лица было смешно и немного неловко, поэтому она приподнялась на локте и обернулась. Денев стояла над лежащим навзничь пробудившимся, поставив сапог ему на морду, и лила ему в пасть содержимое хорошо знакомой Хелен фляги.
Через мгновение на снегу перед ней лежал рыжеволосый человек, голый, окровавленный и слабый.
– Ну вот и все, – сказала Денев, обтирая руки снегом. – Так-то ты будешь поспокойнее.
Она покрутила головой, выискивая Хелен, и, встретившись с ней взглядом, едва заметно улыбнулась.
– Жители Матео, мы уходим, – объявила она, пряча флягу за спину. – Вы встретили нас без восторга, но мы не в обиде. Но не пытайтесь нам препятствовать, не то...
– Просто не пытайтесь, – пробурчала Хелен, поднимаясь со снега и отряхивая руки. – Лучше найдите нам волокуши. Или что-то вроде того.

Пробудившийся выл, не переставая.
– Заткнись, – сквозь зубы сказала Денев, налегая на ременную петлю. Они с Хелен по очереди тащили через сугробы самодельные волокуши, увязая в снегу и чертыхаясь на каждом шагу. Конечно, их сил бы хватило, чтобы нести искалеченное тело просто так, но, связанный так, чтобы зафиксировать культи рук, ног и даже волосы, пробудившийся внушал им больше спокойствия. – Мы тоже от этого не в восторге.
Волокушами служил тот самый выломанный к черту кусок частокола. Медленно, но верно они приближались к скале, служившей жилищу малолетним беглянкам.
С ветки сорвалась лесная птица, полетела вперед, громко хлопая крыльями. Сваленный ею снег тяжелой шапкой опал на голову Хелен.
– Не хочу! Не пойду! Пощадите! Сучки!
– Слушай, нельзя ему и язык подрезать? – не выдержала Хелен. – Почему они не дают нам еще какое-нибудь такое лекарство, чтобы держать их в полусне?
– Не зна... О, черт.
– Чего?.. – Хелен оглянулась и тоже выругалась. Следом за ними беззвучно топали деревенские. Лица их не вызывали сомнений, что дело вряд ли кончится миром.
– Жители Матео! – крикнула Хелен, скрещивая руки на груди. – Вам лучше бы было всем вместе заняться починкой забора. Мы вряд ли заблудимся в ущелье. Провожатые нам не нужны. Идите к черту, и мы не причиним вам зла.
– Да вы и так не причините, – неуверенно хохотнул кто-то из толпы. – Вам низя людей трогать.
– Щаз, тока заберем нашего охранителя, – добавил другой. – И сразу вас отпустим.
– Или не отпустим, – добавил третий. – Вон он, сколько крови потерял. Скормим ему клейморов. Чего своих-то в расход пускать, когда есть чужие.
– О господи, – сказала Хелен, пересчитывая неприятелей. – Добрая деревенька. Срань какая. ТАК мы еще не влипали.
– Хелен, приготовься, – сказала ей Денев, бросившая волокуши на землю, невежливо переступила через голову лежащего пробудившегося. – Становится жарко.
– Да ладно. Напенделяем им слегка, в Рабоне и не узнают!
– Ты не поняла. Снег тает.
– А-а-а, черт!..
Снег действительно таял. Плотный и белый еще совсем недавно, он сейчас чавкал под ногами мокрой густой кашицей. С веток закапало. Со стороны леса надвигался туман – водяная взвесь словно висела в воздухе.
А потом Хелен увидела среди деревьев улыбающиеся лица «уродов».
«Уроды» шли между древесных стволов, большие и маленькие, абсолютно голые, покачивали несоразмерно крупными головами. Их лица, лица мужчин и женщин, морщинистые или гладкие, как у младенцев, выражали бескрайнюю радость, точно у людей, встретивших дальних родственников после долгой разлуки.
Безволосые голые тела, с широкими плечами, округлыми животами и полными бедрами, как у евнухов, бледные и лишенные признаков пола, осторожно лавировали между деревьев.
Преследователи тоже заприметили «уродов». Крестьяне начали спотыкаться и останавливаться. Потом кто-то из них не выдержал, закричал, и в тот же миг на разные лады заголосили все. Как по команде, мужчины деревни Матео развернулись и тяжело побежали назад, в сторону деревеньки.
– Не успеют!
– Мы их прикроем. Три... Четыре... Пять! – быстро сосчитала Хелен. – «Уродов» пятеро!
Она уставилась на сосну повыше и помощнее прочих. Если пристроить связанного «пробудившегося» туда, где его не достанут даже «уроды», то можно прикрыть тех дурил...
«Пробудившийся» голосил во всю силу своих связок, осыпая клеймор проклятьями.
– Это не поможет, – сквозь зубы бросила Денев, но тем не менее оказалась рядом и взялась за бревна. Хелен увидела, как пожелтели ее глаза.
– Два, три... Взяли!
Хелен выпустила йоки в руки, удлинила их, опутала волокушу и дернула на себя. Денев помогла ей вскинуть волокушу над головой, но когда они двинулись к сосне, пинок огромной ноги сшиб их обеих с ног и повалил на снег.
Хелен вывернулась, вернула руки в исходный вид, оглянулась. Над ней склонилось широкое бледное лицо с порами, похожими на кратеры. Крупный нос с виднеющимися на его крыльях гнойничками выдавался вперед, как гора, толстый рот изгибался в улыбке. Губы разъехались еще шире, и Хелен увидела ровные ряды крупных желтых зубов. Ее обдало запахом тухлятины и жаром – как обычно, рядом с «уродами» было горячо. Их тела словно излучали тепло.
У присевшего на корточки «урода» были темные блестящие глаза без всяких признаков мысли. Он протянул руку и попытался накрыть Хелен сложенными в горстку пальцами, как ребенок накрывает барахтающегося жука. Коленом при этом он уперся в живот распластанного по волокуше пробудившегося, тот пронзительно заорал, задергался, напрасно пытаясь активировать силу. Наверно, колено гиганта смяло все его потроха в кашу.
Хелен откатилась в сторону, вытянула меч и выставила перед собой. И тут же ощутила рядом ауру Денев.
– Бесполезно лезть на сосну. Они все равно слишком крупные, даже самый маленький. Либо мы отбираем нашу добычу и драпаем, но тогда они скоро будут в деревне, либо...
– Либо вырежем всю группу, и дело с концом, – выпалила Хелен.
Она получше разбежалась, оттолкнулась от земли, прыгнула. Приземлилась на колено «уроду», уклонилась от пронесшейся над ее головой руки, пригнулась и побежала по его телу. Позади раздался звонкий тяжелый хлопок, за ним еще один – «урод» пытался прихлопнуть ее, как докучливое насекомое. Хелен выпустила еще немного йоки и понеслась широкими прыжками, с силой наступая на шкуру «урода». Шкура у них была совсем как человеческая кожа, на ней даже были видны редкие веснушки и сальные железы. Первое время Хелен всегда мутило от этого зрелища.
Самое главное было – запрыгнуть им на спину. Рассечь плоть в другом месте тоже не составляло труда, но во всех прочих местах «уроды» очень быстро регенерировали, при этом раны так пыхали жаром и паром, что, помнится, в самом первом бою Денев тяжело обожгла себе руки, шею и лицо.
«Урод» зашевелился, выпрямился, встал на ноги. Кажется, «пробудившийся» при этом зарыдал. «Урод» тяжело двигал плечами, махал руками, пытался сбить Хелен на землю. Она уцепилась за прядь его волос, намотала их на руку, оттолкнулась и повисла у него за спиной. «Урод» издал тихий крик.
После сотен боев с «пробудившимися» Хелен могла на что хочешь поспорить – «уроды» хуже. У них не было крыльев, не было лезвий в шкуре, когтей, чешуи, скользких щупалец. Они просто были здоровыми – и увертливыми. И упертыми, упертыми, черт, как же их Хелен за это ненавидела. «Уроды» никогда не отступали. Они не разговаривали с тобой, не пытались тебя запугать, они просто дружно наваливались и пытались тебя сожрать.
И еще у них не было йоки.
Разглядеть их приближение издалека, как и прочитать их движение, было невозможно.
Она уже почти было взбегала по сгорбленной кривоватой спине, когда ее подсекло под правую ногу, схватило, потащило. Небо и земля поменялись местами. Вися вниз головой, Хелен принялась страшно браниться и наотмашь махать мечом. Второй «урод», незаметно подобравшийся сбоку, крепко держал ее за ногу и медленно, но уверенно тащил в ласково раззявленную пасть.
Зависнув над этой огненно-красной пастью, Хелен увидела, как над ухом у «урода» мелькнул черный силуэт – ноги-руки, два меча. И сразу же после этого «урод» перестал улыбаться и обмяк. Выпущенная из его руки, Хелен споро отползла на четвереньках в сторону и увидела, как из спины урода, у основания шеи, бьет фонтан исходящей горячим паром крови.
Пар валил в разные стороны. Денев стояла на загривке урода, с клинками в обеих руках, и неодобрительно смотрела на Хелен.
– Бога ради, у тебя что, те дни? – мрачно спросила она. – Ты сегодня еле ползаешь.
Вместо ответа Хелен показала ей язык, и, удлинив правую руку, вкатила щелбан подбирающемуся к Денев громадине. Обогнула его рукой и рубанула – только плеснуло во все стороны. И еще раз, крестообразно. Следовало вырезать у урода на шее кусок мяса примерно метр на метр, тогда они сразу же становились не такими шустрыми.
– Сейчас вернусь!
Она перепрыгнула на сосну, с нее – на другую, догоняя тишком прошлепавшего мимо них «урода»-недоростка, уже изловившего парочку недостаточно быстро улепетывающих крестьян. Взрезала ему загривок, выдернула из-под падающей туши орущего селянина и, наградив его парой пощечин, пинком отправила в сторону деревни. И оглянулась, торжествующая.
И ахнула. Со стороны каменной гряды приближались еще «уроды». Четыре, шесть… Восемь!
Эти двигались не так чинно и неотвратимо, как предыдущие – они бежали тяжелой трусцой, и их крупные вислые животы колыхались при каждом шаге, а растянутые в улыбках губы демонстрировали крупные зубища. Земля тряслась – и как Хелен не ощутила этого раньше? Более тонкие стволы деревьев, на которые «уроды» налетали, трещали и ломались.
Проклятье. Без аур это была неравная игра. Все равно как если бы они с Денев были слепые, глухие и безрукие.
– Денев! – перекрывая поляну, со всей мочи завопила Хелен. – Их очень много! Надо драпать!
Пригляделась и ахнула еще раз.
Впереди прочих громадин, на некотором расстоянии, несся один, отличающийся от других – низенький, черноволосый, рукастый и особенно безобразный. Рыча и беснуясь, он мчался вперед, и в крупном, поросшем черной шерстью кулаке его Хелен увидела тело подростка. Девочка, мертвая или без чувств, свесилась на бок, капюшон сполз, светлые волосы болтались по ветру. Внизу из кулака «урода» высовывались край дубленой куртки и ноги, обутые в теплые сапоги.
– ...ен! – донесся до нее крик Денев. – Хелен!
– У него девочка! – завопила Хелен в ответ, прыгая по мокрым веткам, как заправская белка, с риском выколоть себе сучком глаз или разодрать лицо. – Они нашли тех девчонок!
– Хелен!
Она не оглядывалась и не слушала, просто мчалась наперерез, и, когда «урод» поравнялся с ней, прыгнула ему на плечо. Чтобы удержаться и не свалится, вонзила клеймор в плечевую мышцу. Налегла на рукоять. Из-под ног повалил пар.
Не снижая скорости, «урод» немного изменил направление, и Хелен с изумлением поняла, что другие уроды преследуют его. Может быть, им тоже хотелось нежного полудетского мяса?..
Еше Хелен успела подумать о том, что путь гиганта лежит не в сторону деревни и не к гряде, он словно бежит мимо – уводя остальную группу за собой.
А больше она ничего не успела подумать, потому что «урод» неожиданно махнул левой рукой, и Хелен снесло с его широкого плеча и швырнуло в сугроб, как докучливое насекомое. Рядом вонзился ее клеймор.
Если бы Хелен была человеком, она непременно бы переломала себе пару конечностей и позвоночник. Но она харкнула кровью на снег, свернулась калачиком и постаралась срастить, что получится – чтобы хотя бы иметь возможность встать. И прислушалась к доносящимся издалека шуму драки Денев и «уродов» и все перекрывшему ору «пробудившегося», перешедшему в нечленораздельные вопли.

Когда она поднялась на ноги, то ей осталось только бессильно выматериться. Волокуш и лежащего на них «пробудившегося» не было видно – их закрывала своими спинами тройка стоящих на коленях гигантов. Они лениво отталкивали друг друга, копошились, и их оттопыренные голые ягодицы бесстыдно бледнели в наступающих сумерках.
С самих волокуш не доносилось ни звука. Один из «уродов» обернулся и улыбнулся. Между его жирных, неуклонно движущихся губ виднелась зажатая в зубах рука – белая и обескровленная.
Хелен поискала глазами Денев и нашла ее у основания одного из деревьев – Денев сидела, раскинув ноги, и у нее не было левого плеча и правой ноги по колено.
Хелен моргнула сквозь неожиданно затянувшие глаза слезы – аура Денев была неизменной, только светилась более ярко. Денев была жива и как раз заращивала крупные повреждения. И еще она, кажется, была растеряна и очень сердита.
Хелен утерла с лица кровь и, сжав меч в руке, похромала к троим задержавшимся за трапезой «уродам».
– Ну держитесь, уебки, – сказала она.

– Они украли ее и уже, наверно, сожрали, – Хелен пнула мешок с зерном. – И я ничего не смогла сделать. А вторую, ту, темненькую, должно быть, съели сразу, ее я не видела.
Костер догорал. Денев сидела, обняв колени, и смотрела в огонь. Короткие завитки у нее на висках золотились от огня.
– И задание провалили, и девочек не спасли, – подытожила Хелен. – Херово.
Она еще раз пнула мешок.
– Что ты молчишь? – наконец свирепо обратилась она к Денев. – Ты не согласна со мной, что ли?
Вместо ответа Денев похлопала по месту рядом с собой.
Они сидели в пещере, принадлежавшей прежде девочкам. Чужим, незнакомым, безрассудным человеческим девочкам, решившим, что они почему-то смогут выжить вдвоем в мире за периметром великих Стен.
Сейчас здесь все было раскидано и перевернуто вверх дном. Снаружи у входа Хелен видела большое пятно крови, медленно заносимое снегом – судя по размерам, оно могло принадлежать как старшей девочке, так и козе. Хотя от Муха и до Альфонсо было известно – «уроды» не лопают скот. Он им просто не интересен.
– Один из них, должно быть, сунул сюда руку и шарил, пока не нащупал живых, а они, наверно, стояли прижавшись к стене, а рука все приближалась...
– Хелен, перестань.
Повисло молчание. Наконец Денев вздохнула и подняла глаза, под которыми залегли тени.
– Хелен, – сказала она. – Нам никогда не удавалось спасти всех. Так было всегда. Мы получали задание и шли в деревню, и пока шли – там частенько кто-нибудь погибал. Иногда погибали наши. Иногда – люди, которых мы должны были защищать.
Хелен слушала, выковыривая из-под ногтей засохшую кровь.
– Но если бы я не помчалась догонять тех мужиков, если бы повнимательней осмотрелась или сосредоточилась на «пробудившемся»...
– Но ты помчалась, – перебила ее Денев. – И ты вроде как их спасла. Когда кого-то спасаешь, всегда чем-то жертвуешь. Выбираешь, оцениваешь шансы. Я люблю тебя, потому что ты не такая. Ты не выбираешь. Ты просто делаешь.
– Да ну.
– Ну да.
Хелен поколебалась, походила по пещере и опустилась рядом с Денев.
Остаток ночи они провели в молчании. Хелен заснула, положив голову на теплое упругое бедро, чувствуя руку Денев на своем плече. От Денев пахло Денев, и этот запах смягчал запахи крови, грязи и пота, идущие от них обеих.
На рассвете они выползли в серое мутное северное утро.
Ветер в лесу раскачивал мокрые сосны и скрипел ветвями.
– Думается мне, нам тут больше нечего делать, – вздохнула Денев.
– Домой? – спросила Хелен.
– Домой, – задумчиво сказала Денев.