Клейморо-однострочники - самые лаконичные однострочники в мире! Зато побечено. И с моралью.
1113Клариссе было очень, очень плохо. Ее будто стискивали со всех сторон какие-то душные, мягкие тучи, наваливались сверху, сбоку, затягивали в себя, а со спины к ней прижималось что-то большое, горячее, будто печка, и мешало спать. Помучившись в бесплодных попытках куда-нибудь укатиться из этой ловушки, Кларисса проснулась и чуть не запищала от ужаса: ее и правда завалило со всех сторон чем-то мягким. Было темно и жарко; Кларисса вспотела и чувствовала себя мокрой мышью. Она протестующе забарахталась и села. И обнаружила, что тонет в перине невообразимой толщины, а другая перина, такая же мягкая, заменяет ей одеяло. Кларисса, почему-то полностью одетая и изнемогающая от жары, зажмурилась; комната казалась незнакомой, перины – тоже. Кларисса в панике огляделась и выдохнула: рядом с ней, обхватив руками подушку, мирно дрых Сид. "Вот кто грел меня со спины, – догадалась Кларисса. – Уже легче. Только что это со мной?.." Голова кружилась, комната перед глазами плыла, в виске кто-то методично прокручивал ржавый гвоздь, а хуже всего было то, что ей до смерти хотелось... – Воды, – прошептала Кларисса и облизала губы. Тут ее дернули за плечо, и Кларисса рухнула обратно в перину. Голова отозвалась радужной болью. – Очнулась, чудовище? – ласково вопросил нависший над Клариссой Сид. – Где мы? – У Галковой бабы в мансарде. Как спалось? – Плохо, – пробормотала Кларисса и попыталась от него отползти. – Пусти. Плохо, жарко... – Любишь кататься – люби и саночки возить, – фыркнул Сид, безжалостно вдавливая ее в пуховую трясину. – Как головушка? – Боли-и-ит, – пожаловалась Кларисса, глядя в потолок над собой. Потолок так и норовил сползти вниз. – И тошно... – И во рту гадко? – Да, – шепотом призналась Кларисса. – Сид, что со мной? Я умираю? – От этого не умирают, – Сид ехидно улыбнулся и почесал голый живот. – Но страдают. Очень. – Чего ты, – у Клариссы сами собой задрожали губы. – Зачем ты так... Я с детства не болела, не знаю, что со мной, а ты!.. Она задрала ногу и попыталась стукнуть Сида пяткой по уху. – Бодун у тебя, – Сид перехватил ее под коленку. Кларисса затихла. – Похмелье. Нажралась ты вчера в дым. Что, вообще ничего не помнишь? Кларисса замотала головой. – Пьяница-мать – горе в семье, – буркнул Сид, и принялся сноровисто ее раздевать. Кларисса благодарно замычала – так ей сразу стало свежо и хорошо. Сид слез с перины, позвякал чем-то в комнате, и возле губ Клариссы очутилась чашка: – Пей. – Что это? – удивилась Кларисса, сделав глоток. – Рассол! Галк завещал тебе выпить с утра. – Галк добрый, – прошептала Кларисса и измученно откинулась на подушки. – А я? – оскорбился Сид. – Я, между прочим, тащил тебя на ручках от самой казармы, а ведь ты то ревела, то буянила! Да другой бы на моем месте... – Казарма, – Кларисса распахнула глаза. – Казарму помню. Мы с Миатой ждали тебя дома, соскучились и решили зайти к вам, спросить, где ты дежуришь... – И? – Ребята сказали, что тебя нет. Я хотела подождать на крыльце, но нам предложили зайти... – И? – Там обед был, нам сразу тарелки поставили. Отказываться было неудобно, я хлебца сжевала... – Ах-ха. Воспитанная девочка. Дальше что было? – Второе, – подумав, вспомнила Кларисса. Ко второму она уже осмелела, и предложение выпить по полкружечки в честь вечера пятницы приняла благосклонно. Пиво было горьким, но на третьей по счету "полкружке" эта горечь почти исчезла... Потом... "Потом" Кларисса помнила смутно – только то, что было очень весело, и солдаты казались почти родными людьми, и кто-то все время травил байки, и она смеялась, слишком громко, кажется, и тоже делилась всякими историями, которые казались ей смешными. Кажется, ей наливали еще... – Миата! – Кларисса снова резко подскочила. – Где она?! – Сейчас – с Галатеей, уговаривали всем миром переночевать в "странноприимном доме". А вчера она за мной побежала, – мрачно сказал Сид. – Когда ей показалось, что ты уже слишком веселая мама. И вот заходим я, Галк и капитан в казарму, а там... – Что?! – Рыжее чучело с Дирком под ручку пляшет. – Ой! – На столе. – Ай! – И песенки поет. – Я?! – И говорит мне: "Дорогой, пока тебя не было, твои друзья поили меня текилой!" – Самогоном таким, южным. Из кактуса. – О-о-о... – И еще ты сказала: "Милый – ик! – почему ты меня раньше сюда не звал, давай останемся здесь навсегда! Я уже со всеми с ними побраталась!" – О-о-о... – простонала Кларисса и принялась закапываться в перину. – Ты куда? – Я ужасная. Я не вылезу отсюда никогда. Оставь меня, Сид. Я тебя опозорила.. – Эй! – Сид решительно отогнул край перины. Кларисса сопротивлялась и тянула его обратно. – А ну вылазь. Мы еще не договорили. – Я тебя опозорила, – безнадежно повторила Кларисса. – Как хорошо, что я тебе не жена. Так, просто, дура пьяная... – Чего?! – Сид аж подскочил. – Это что за новости! Это тебя наши подучили?! Кларисса молчала. Сид выругался и, справившись наконец с периной, вытащил из-под нее Клариссу и обнял. – Ты ж мне дороже, чем какая-нибудь там глупая жена, – сказал он в торчащие дыбом рыжие волосы. – У меня чуть сердце не разорвалось, когда я подумал, что у вас там спьяну могло приключиться. – Фу, ну ты придумал... Хотя... На столе плясала – теперь уж за себя не ручаюсь... – придавлено вздохнула Кларисса. – Угу. Не, среди ребят, конечно, ублюдков нет, никто б тебя не обидел... Но ты ж у меня бываешь горячая... И ласковая... – И дура. Больная и страшная... – пробормотала Кларисса. – Положи меня на место, Сид, я буду умирать дальше. – Долго умирать-то будешь? – спросил Сид, не отпуская ее. – Не хочешь из интересу попытаться очистить кровь? – Что... О! – А еще сереброглазая ведьма, – засмеялся Сид, укладывая ее на подушки. – Вообще не знаю, как ты так нажралась. То ли весь алкоголь сразу бухнула в кровь, то ли оно у тебя плохо работает... Лежи, лечись. Я схожу во двор, а когда приду, буду тебе мстить, долго и страшно. – Сид! – Не отвертишься, – шепнул он. Слез с кровати, принялся, насвистывая, одеваться. Кларисса закинула руки за голову, вытянулась на перине, чувствуя, как тело очищается заструившейся по жилам силой йома, как прямо на глазах уходит мерзкая слабость и головная боль. Было все еще стыдно за вчерашнее, но вместе с тем радостно: Сид ее хочет, он не сердится, а значит, все не так уж плохо. А спускающийся по лестнице Сид думал о том, что, наверно, сам Бог велел Клариссе вчера напиться вусмерть – и ему не пришлось объяснять ей, куда он ходил в конце дежурства и почему вернулся вместе с Галком и капитаном. А ходили они к епископу Винсенту. А просили за Сида – за его желание повенчаться с клеймор Клариссой. И епископ снова им отказал. "Я не могу провоцировать беспорядки, – сказал епископ, печально хмуря морщинистый лоб. – Сами же знаете, обстановка неспокойная... Может быть, через год удастся провести Мариа де Фантоме, тайное венчание – но не сейчас... Прости, сын мой". Сид знал о беспорядках. Не то чтобы он прямо жаждал надеть на шею ярмо, осененное благословение Божиим – Сид с легкостью бы оставил все так, как есть, если бы не одна червоточина: Сид не мог не думать о том, что если однажды Клариссу позовут на новую битву, она уйдет. Или ее обидят горожане. Или он сам. И у него не будет никаких, никаких прав ее останавливать. "Тайное так тайное, – думал Сид, завязывая штаны. – Лишь бы продержаться этот год. Значит, нужно сделать все, чтобы она хотела быть рядом. Трезвая ли, пьяная ли, но со мной". И Сид пошел в дом, назад, к дожидающейся его Клариссе, делать это самым простым и приятным способом, который заповедовал людям Господь.
-
-
21.01.2012 в 08:35Зато побечено. И с моралью.
1113
-
-
21.01.2012 в 10:48Дай вам
босвятой Прик здоровья, дорогой автор!!! Прекрасный однострочник-
-
21.01.2012 в 12:30Спасибо!
-
-
21.01.2012 в 12:36